Но лучше не доводить до греха Поделиться
«Каждая очередная звездная персона считает своим долгом растлить аудиторию и запустить необратимую трансформацию в неосознанную толпу…» Суровый стиль пояснительной записки к законопроекту, внесенному в Госдуму башкортостанским парламентом в целях «защиты прав потребителей при оказании зрелищно-развлекательных услуг», обещает столь же нешуточное содержание. И предчувствие не обманывает.
Ольга Бузова.
Доподлинно неизвестно, является ли проект откликом на нашумевшее выступление Ольги Бузовой. Прямо в записке об этом, во всяком случае, не сказано. Но что-то подсказывает, что без влияния того скандала, спровоцированного главным образом смелым бузовским костюмом — шоувумен и женская часть ее подтанцовки вышли на сцену, облачившись в эффектные кожаные купальники, — дело тут явно не обошлось.
Уточним: согласно информации на сайте Госдумы, документ, разработанный Государственным Собранием — Курултаем Республики Башкортостан, появился в законопроектной базе нижней палаты 4 июня. А злополучный концерт состоялся 1 июня. Причем случилось это бедствие в непосредственной близости от Курултая — в столице Башкортостана Уфе. Совпадение? Да бросьте!
Надо заметить, что это не единственная попытка законодателей прикрыть, так сказать, срамоту исполнителей, предпринятая после уфимского перформанса Бузовой. Днем раньше депутат Госдумы от КПРФ Ирина Филатова обратилась к министру культуры России Ольге Любимовой с просьбой «рассмотреть возможность введения для артистов эстрады обязательных требований к стилю одежды для публичных выступлений без возрастных ограничений».
Но как видим, башкортостанские парламентарии решили пойти другим, более радикальным путем, не стали ждать милостей от Минкульта. Ясно, что подготовить закон за три дня трудно. Работа над проектом началась, конечно же, до скандала. Но закончилась явно после.
«До» определенно была готова часть, посвященная фонограммам. Согласно законопроекту, в том случае, если при «оказании зрелищно-развлекательных услуг» используется плюсовая фонограмма (запись, на которой звучат не только музыкальные инструменты, но и основной вокал исполнителя), зрители должны быть поставлены об этом в известность «в наглядной и доступной форме».
Спорить с этим сложно. Чем больше у потребителя будет информации о характере предоставляемых ему «зрелищно-развлекательных услуг», тем, по идее, лучше. Хотя, по большому счету, не самая злободневная тема для страны. В принципе, можно потерпеть и фонограмму: главное, чтобы человек, в смысле артист, был хороший. Но вот вторая часть, явно навеянная уфимскими «бесчинствами» Бузовой, вызывает вопросы.
Вот они, ключевые момент этой новации: «Деятельность творческих коллективов и исполнителей должна основываться на принципах формирования у потребителей традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти…
Творческие коллективы и исполнители обязаны… до и во время проведения мероприятия не допускать поступков, противоречащих установленным в обществе моральным нормам, использования непристойных и оскорбительных образов, ненормативной лексики, оскорбительных выражений, употребления алкогольных напитков, наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров».
Нет, хотят, понятно, башкортостанские депутаты как лучше. Но получилось, откровенно говоря, так себе. Формулировка «до и во время мероприятия» означает, что контроль за моральным обликом исполнителей должен фактически непрерывным. Кто будет следить? И как? И главное — каковы параметры этого контроля?
Ну ладно, что касается ненормативной лексики, спиртного и наркотиков, тут более-менее ясно. Но как быть с образами? Какие считать оскорбительными, а какие — пристойными? Кого-то ведь, возможно, и наряд Анны Нетребко возмутит, а для кого-то и Бузова — воплощенная скромность и невинность. Дело, как говорится, вкуса.
Не говоря уже о «принципах формирования у потребителей традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти». Тут вообще черт… Ой, простите, не черт, конечно, а… Короче говоря, любой ногу сломит.
В общем, с этого места хотелось бы поподробнее. Если уж пошла такая борьба за мораль и нравственность, то надо расставить все точки на ё, все разложить по полочкам. Прописать, что такое хорошо, а что — «растление аудитории» и запуск «необратимой трансформации в неосознанную толпу».
Впрочем, с этой стороны тоже может возникнуть засада. При нашей тяге к регулированию (тоже, кстати, вполне очевидная традиционная ценность) вполне можем получить на выходе финальную сцену фильма «Асса». Помните? «Да, вот часть третья, пункт третий, подраздел «б». Обязанности артиста ансамбля. Выступать в единой для каждого коллектива утвержденной концертной форме. Выходить на эстраду в порядке, определенном руководителем.
В процессе работы следить за качеством и умеренным звучание инструментов. Осуществлять мероприятия по повышению идейного, теоретического, профессионального уровня. Запрещается самовольно уходить с эстрады по каким-либо причинам, кроме оказания медицинской помощи, ходить по залу…»
Впрочем, это еще не самый финал. После этого персонаж Виктора Цоя врывается на сцену и поет: «Перемен! Мы ждем перемен!». Лучше, право, не доводить до греха.