Мы не знаем, как у вас, а у нас в Японии три врача туда смотрели — ни хрена не поняли
Внук пробрался в ковидную больницу, три дня ухаживал за бабушкой, его разоблачили и выгнали, она умерла, его уволили и угрожают неприятностями.
Эта история стала известна всей стране просто потому, что внук (томский сварщик) не стал молчать. В эти же дни в городе-герое Туле произошла другая история, о которой страна не узнала. Сейчас узнает.
Пожилая женщина, пенсионерка (в прошлом инженер), внезапно обнаружила небольшую чёрную опухоль на груди возле плеча. Она испугалась, позвонила в онкологическое заведение. Там ей сказали, что с родинками нужно идти в кожный диспансер. Она позвонила туда и записалась на приём к дерматологу-онкологу.
Через два дня она пришла в кожно-венерологический диспансер и попала к врачу.
ОНА. У меня появилась непонятная родинка.
ОН. Покажите.
Она показала. Он издали, сидя за компьютером, посмотрел на это пятно и моментально поставил диагноз.
ОН. Это папилломавирус на ножке.
ОНА. Как её удалить?
ОН. В нашем диспансере, только в другом месте — в отделении косметологии. (Он написал на бумажке телефон и адрес.)
ОНА. А от чего эти папилломы появляются?
ОН. От возраста.
Вот и весь их диалог.
Она отправилась в косметический филиал диспансера, записалась на приём, заплатила 600 рублей и через неделю попала к врачу.
ВРАЧ. Что у вас? Покажите. (Она показала. Он моментально поставил диагноз.) Да это клещ, а не папилломавирус.
ОНА. А мне доктор сказал: это папиллома.
ВРАЧ. Да нет, это клещ. Вон он на меня смотрит. Мы не удаляем клещей, вам нужно в травмпункт.
Он выписал ей направление (ценою всего в 600 рублей). В тот же вечер она отправилась в травматологию, простояла в очереди, и всё кончилось хорошо (если за эти два с половиной часа она там не подцепила вирус). Клеща, который дерзко смотрел на предыдущего доктора, удалили, положили в пробирку и велели отвезти в лабораторию. А те русские слова, которые в травматологии медсёстры и врач произнесли по адресу косметологов-венерологов, не расширили знаний пенсионерки о ненормативной лексике.
Всё кончилось хорошо, ей повезло. Той старушке, которая умерла в Томске, тоже повезло. Есть она не могла, в туалет ходить не могла, памперсы, пролежни, боли. Внук — молодец, но ведь его уход оттягивал её уход. Хотела ли она так жить и сколько лет это могло тянуться — вопросы без ответа.
Люди, узнавая о таких происшествиях, уже даже не возмущаются, привыкли. Внук-сварщик уволен. По его словам, начальник сопроводил увольнение точной формулой: «Нам яркие личности не нужны». И правда — зачем на стройках яркие личности? Делай что велят и помалкивай. Так работает система.
Плохие врачи порочат систему, но чаще всего выгоняют хорошего за то, что рассказал о плохих.
Три медицинских учреждения, три врача, медсёстры и регистраторши 10 дней занимались одним клещом — разве это не деградация системы после многолетних усилий оптимизации?
Плохие учителя порочат систему образования и хороших учителей. Но почему-то так получается, что чаще всего выгоняют с работы хорошего учителя за то, что рассказал о плохих. Начальство считает, что именно этот хороший вынес сор из избы — опорочил систему.
Плохие садисты, пытая людей в зоне, порочат правоохранительную и вообще всю государственную систему, но в розыск объявлен тот, кто рассказал о пытках. И доказал.
Кто объявил его в розыск? Разве садисты, которые запечатлели самих себя на служебном видео? Такой власти у них нет. В розыск «предателя» объявило какое-то высокое начальство садистов.
Мы привыкли, что у нас плохие министры не подают в отставку, а объявляют охоту на тех, кто, по их убеждению, замарал честь мундира.
В результате такого противоестественного отбора система начинает марать всех, кто в неё попал. Раз она не вышвыривает плохих с волчьим билетом — значит, сгнила. Иммунитет системы умер, организм перестал отторгать заразу.
Пытки в зоне, где надо (по идее) перевоспитывать преступника, то есть делать его хорошим человеком, там воспитывают шваброй в задний проход — значит, на всю жизнь вбивают ненависть ко всей системе, к миллионам людей в форме. В более мягкой форме то же самое творится в больницах, в поликлиниках, в школах и даже в детских садах. Дедовщина — система унижений, оскорблений, избиений — или доводит человека до самоубийства, или он делается таким, как надо. Если не преступником, то уж точно равнодушным.
Почему так сложилось? Вряд ли человек с палкой в заднице или с телевизором в голове способен к аналитическому мышлению. Вряд ли он анализирует историю страны. Да и где её взять? По телевизору и в торжественных речах наша история выглядит как-то иначе. Но кажется, что счастливый конец всё-таки неизбежен.